Глава 1. Моя бесконечность…
В аббатстве
Рэдволл начинался седьмой кряду счастливый сезон. Значит – дважды
счастливый. Землю ещё укрывал мягкий снег, но скоро ему предстояло
превратиться в ноздреватые чёрные комки и дать начало весёлым ручейкам.
Звери уже чуяли в воздухе весну. И только самая недавняя жительница
аббатства, серебристая ежиха по имени Луна, знала, что всё не так
просто.
…Она до сих пор не
могла поверить, что всё получилось как она хотела. Что она покинула
недобрый мир людей, хотя бы и был он миром магов. Здесь она лишена всех
своих способностей и, к величайшему собственному удовольствию, стала
просто ёжиком. Но перед этим сумела, пробираясь в этот мир сознательно,
не во сне, попасть в нужную эпоху. Сюда её, Луну, открыто призывали и
этим удержали её на краю пропасти. И сейчас будет как в мугловой
компьютерной игре, которую запускаешь не в первый раз. Правда, сейчас
пройдены только некоторые этапы, притом не начальные…
Здесь, конечно,
знают только то, что она сама им поведала. Не потому даже, что правде
никто не поверит, а потому, что самой Луне хотелось бы, пожалуй, чтобы
её прошлое было подобным. Мол, родом она из дальних земель. Осталась
сиротой – все родные погибли во время набега пиратов. Решила просить
убежища в аббатстве, зная, что там никому не отказывают в
гостеприимстве…
И вот она здесь.
Обычная ежиха, только висит у неё на перевязи клинок водноежей. В
людском мире он притворялся ножом для разрезания бумаг. Да ещё есть у
Луны перо и несколько листов пергамента. И много песен за душой… За это
её, ежиху, уже успели здесь полюбить.
Всё начнётся
завтра. Главное – делать вид, будто обо всём узнаёшь впервые. Здесь,
конечно, видения в почёте. Но ведь помнит же Луна, что тогда, в её снах,
цель плавания была провозглашена Командором выдр уже по ту сторону
туннеля… Может, то была одна из целей? Морская крепость как очередное
белое пятно на карте Страны цветущих мхов?
Всё будет ясно
завтра. И только завтра, по-другому и быть не может.
* * *
Луна Лавгуд
родилась в последний день зимы, в самый обычный, не високосный год.
Как-то в детстве услышала от мамы:
– Повезло! Если бы
двадцать девятого – был бы у тебя день рождения раз в четыре года…
– Ну почему, –
маленькая Луна в чём-то была ещё практичной, хоть и по-своему. –
Отмечали бы двое суток – с двадцать восьмого на тридцатое…
Лунин папа стал
смеяться над её оговоркой. А мама сказала:
– Зря ты так. Луна
не оговорилась, а случайно проникла в суть вещей. Бывает, что зима не
может кончиться. Даже в не високосный год бывает. Прирастают лишние дни и
завихряют не только время, но и пространство. Очень мало кто об этом
знает. И лишь считанные единицы могут ступить на странную тропу иной
реальности… – и больше не прибавила ни слова.
…Мамы вскоре не
стало. Погибла на глазах у дочери, пытаясь осуществить рискованный
магический эксперимент. Больше никто и никогда не понимал Луну настолько
правильно, даже отец. Больше некому было защитить, когда называли
странной. И некому было хотя бы приподнять завесу над самыми страшными
тайнами…
Но про тридцатое
февраля, в числе многого другого, Луна запомнила на всю жизнь.
Постепенно кое-что из этой копилки обретало смысл. Вот и сейчас Луна
знает: её истинный путь, её дорога к своему предназначению может
начаться только на ответвлении от привычной колеи бытия…
Здесь, в
аббатстве, конечно, не знают, что такое «последний день зимы». Здесь нет
ни месяцев, ни чисел. Знают среднюю длительность сезона. Могут сказать,
что «зима затягивается» или «весна не спешит». Вот и сейчас – очень
похоже, что весну все ждут, а её просто не будет…
Завтра всё
решится!
Глава 2. Ветер странствий
Командор выдр
сидел на кухне аббатства и с сожалением вычёрпывал из большой миски
остатки перчёного креветочного супа.
– Эх, хорошо тут у
вас, ничего не скажешь! Да только засиделся я здесь! Тоска!
Немолодая толстая
мышь-повариха махнула на него фартуком:
– Ох, от добра
добра не ищут! Накличешь ещё – придут враги и перевернут всё вверх дном!
Ты, без сомнения, славный воин, тебя, может быть, этим и не испугать.
Но я, когда была совсем малышкой, побывала в плену у пиратов. И врагу
своему не пожелаю такого!
– Успокойтесь,
сестра Летиция! У меня и в мыслях не было призывать на аббатство врагов
только затем, чтобы показать, как я их расшвыряю одной левой лапой!
Просто мне некуда применить свою силу и удаль. Даже стены чинить не надо
и больших рыб из пруда вылавливать!
Крот по имени
Копалка, сидевший рядом с Командором за столом, задумчиво прожевал кусок
пирога и решил вклиниться:
– Бурр… это,
любезный выдроначальник, говорят, будто три сезона назад у нас сгорели
свитки с картами… хурр. Только самые старые и остались. Слышал я, как
жаловался наш брат-писака: мол, к северо-востоку от нас всё это… белые
пятна, белые пятна, да…
– Тебя ли я слышу,
мой рассудительный друг? – обернулся к кроту Командор. – Ваш брат
копальщик – отличные ребята, работяги и не трусы. Но чтобы вдруг
заинтересоваться неизведанными землями? Ты хоть знаешь, где
северо-восток?
– Обижаешь… хурр.
Мы того… на южную стену смотрим, да. Значит, надо повернуться к ней
спиной – и промеж носом и правой лапой аккурат та сторона и будет, где
белые пятна, белые пятна… бурр.
– Слушай его,
Командор, – в тоне сестры Летиции сквозило явное уважение к Копалке. –
Похоже, он тот, кто может увидеть во сне Мартина Воителя. Или уже видел.
– Бурр… нет, не
удостоился. Просто слыхал кое-что стороной… – крот жадно вгрызся в новый
кусок пирога.
Командор вытер
миску краюхой хлеба:
– Дивные дела
творятся! Пожалуй, надо и впрямь сходить к нашему летописцу и узнать,
что там стряслось с картами. Скорее бы только наступил новый сезон!
Что-то затянулась эта Зима Больших Снегов!
Глава 3. Крепость Аква-кон-Бряква
Это племя всегда
любило море. Их обиталище находилось наполовину на суше, наполовину под
водой. За две с половиной тысячи сезонов северо-восточные водноежи
научились плавать, как рыбы, и даже кататься шариками по дну. Морские
чудовища их не трогали, а от сухопутных врагов защищала вода.
Да только сейчас
море было сковано льдом. Пробираться под ним в студёной воде –
удовольствие, прямо скажем, ниже среднего. Ежи сидели фактически в
осаде, подъедали последние запасы, а в большинстве своём вообще впали в
спячку. И ниоткуда не поступало сигнала к пробуждению почти мёртвой
сейчас крепости. Природа застыла, и чуткие носы немногих неспящих
обитателей Аква-кон-Бряква не улавливали ни малейшего весеннего
дуновения. Море даже не вздыхало под толстым слоем льда…
Молодой золотистый
ёжик по имени Морское Солнце, или попросту Морсол, был почти
единственным, кто решался соваться под воду зимой.
– Я же Солнце, как
же я могу замёрзнуть? – говорил он всем, кто пытался за него
волноваться. Правда, злые языки, коих, к сожалению, немало и среди ежей,
отвечали на это:
– Зашипишь ещё,
всё море испаришь и сам погаснешь!
…Вот и сегодня
Морсол нырнул под лёд. Выкатился из подводного входа в крепость.
Развернулся и поплыл в студёной воде, пытаясь разглядеть на дне
съедобные ракушки. Их не было. Зато в непосредственной близости от
Аква-кон-Бряква виднелся след на иле, словно мимо протащили огромное
бревно. Но морской водноёж не первый день жил на свете и понял: здесь
проползало какое-то исполинское создание. Чудовище из морских глубин, с
длинным хвостом и, что необычно, с могучими лапами. Морсол читал следы
как книгу.
Колючих ежей ни
одно чудище не ело. Но юному жителю крепости сразу показалось, что
призрак голода накрывает его родной дом. Скорее бы настала весна и
водноежи смогли вкусить даров земли!
Морсол пробкой
вынырнул на поверхность, чутьём найдя в ледяной корке одно из
проделанных им же самим накануне отверстий. Полынью успело затянуть
тонким ледком, но его легко пробили иголки на голове молодого ежа, так
что сам он не ощутил ни малейшей боли.
Морсол жадно
вдыхал сырой просоленный воздух. Потом вылез на лёд – и, не замечая
холода, замер, глядя в небо.
Был разгар дня. Но
прямо над головой водноежа стояла круглая луна, серебристо-белая в
голубом небе. Символ чистоты и надежды.
Солнечный ёжик
молился луне. Уже давно, сезона четыре, хотя в первый же раз это
странное поклонение кончилось тем, что большая рыба утащила в бездонные
глубины застрявший в её спине меч Морсола – один из лучших клинков
водноежей. Тогда был вот такой же долгий зимний день. И хоть молодому
ежу досталось потом на орехи – другое, не своё светило продолжало манить
к себе.
«Пусть нам живётся
не так трудно! – твердил романтический ёжик, поверяя небесному телу
вполне земные заботы. – Мы вроде бы покорили две стихии. Но и в той, и в
другой приходится вести жестокую борьбу за существование. Нас ещё
много. Но дети в крепости почти перестали рождаться. А те, что есть,
право же, не умеют смеяться… Хоть бы весна поскорее пришла!»
Светило улыбалось и
казалось гораздо менее холодным, чем лёд и весь подлунный мир. Морсол
наконец ощутил, что ещё немного – и его лапы, пусть и покрытые снизу
густой «полярной» шерстью, просто примёрзнут. В последний раз взглянув
на королеву небес, ёжик свернулся в шарик и покатился по льду в сторону
берега и наземного входа в крепость.
Глава 4. Сборы в дорогу
Карты были и
впрямь в плачевном состоянии. Всё, что выше и правее аббатства,
представляло собой почти сплошное белое пятно. Только было намечено
пунктиром русло реки. А на одной карте вдоль побережья, выше устья всё
той же пунктирной водной артерии, тянулась туманная надпись: «Водноежи».
– Почему на одном
месте и у самого моря? – недоумевал Командор выдр. – Они обычно гоняют
по рекам на плотах…
Старый
летописец-белка поправил очки:
– На более поздних
картах, насколько я припоминаю, в одной из точек этого побережья,
сиречь этой надписи, значилась крепость. Впрочем, нет, не в одной, а на
каждой карте в другой точке. И, судя по летописям аббатства, никто из
наших никогда не имел дела с построившими крепость водноежами. О них
доходили только смутные слухи: будто бы они умеют дышать под водой и
сама их твердыня большей своей частью находится на дне моря. А потом и
слухи перестали доходить. Существует ли ещё крепость, кому она
принадлежит, что сталось с самими водноежами – не знает никто.
– Может, они в
конце концов ушли в море? Совсем морскими стали? – предположил Командор.
– В любом случае было бы очень интересно это выяснить. А вдруг там
окопались враги и не сегодня-завтра нападут на нас?
– Тебе бы только
это… подраться, – вступил в разговор Копалка. – А вдруг там мирные звери
с голоду помирают? Бурр.
Летописец
воззрился на крота:
– Ты что-то
знаешь. Ты не так просто заинтересовался этой темой.
– Может, и знаю,
может, и нет… Да только это… есть нитка, и есть иголка, хурр. А может, и
много иголок, – с этими словами Копалка поглядел на сидевшую за
столиком ежиху Луну. Весь сегодняшний вечер она переписывала слова песен
и пыталась рисовать «крюки» – старинные ноты. Сбивалась поминутно, но
вроде ей удавалось делать вид, что разговор о белых пятнах её совсем не
интересует. Из своей недолгой карьеры в том мире чудачка Луна вынесла
одну мудрость: «Много узнает тот, кто не спрашивает».
Сейчас, когда крот
указал непосредственно на неё, серебристая ежиха даже вздрогнула. И
демонстративно низко склонилась над работой.
– Насчёт Луны есть
пророчество? – пристал к Копалке летописец.
– Бурр… не знаю.
Но ежи к ежам того… притягиваются.
– А что? –
воодушевился Командор. – Извиняюсь за выражение, Луна, третьей будешь?
– Ой… С вами – с
радостью! Совсем не то, что скитаться одной, – хорошо бы она не слишком
неприлично обрадовалась! – А кто второй?
– Да вот этот
туманный крот, то есть крот, туману напускающий! – выдра ткнул когтистой
лапой в сторону Копалки.
– Хурр… Ну что ж,
хоть я и домосед, а своих это… не бросаю. Когда выступаем?
– Да хоть завтра! –
Командор лихо подкрутил усы.
– Ммм… –
засомневался летописец. – Не стоит ли подождать, пока вскроются реки и
оттает земля?
– Не стоит, – тихо
сказала юная ежиха. – Пока мы будем здесь сидеть – холод будет нами
править. Надо идти ему навстречу!
– Вот это
по-нашему! – одобрил Командор.
И все разошлись по
своим комнатам – собираться в дальний путь.
Глава 5. Крошечный огромный
китозавр
Следы чудовища,
виденные Морсолом на дне моря, уходили от крепости вдаль и на глубину.
Над тем местом, где они заканчивались, билось головой об лёд огромное,
странное, но вовсе не страшное существо. Больше всего оно напоминало
кита. Но такого, словно его нарисовала на картонке чья-то неуверенная
рука. А потом вытянула морду, завершив её челюстями, слишком зачаточными
для того, чтобы быть крокодильскими. Напоследок же фантазия обладателя
руки разыгралась донельзя, и он приделал к китовому телу четыре ноги,
будто у огромной ящерицы.
Существо кружило
по дну, пока хватило воздуха в лёгких. А потом рвануло наверх. И в
отчаянном порыве пробило себе путь ко вдоху.
Морозный воздух
обжёг лёгкие.
«Мама, почему так
холодно? – с тоской подумало создание. – Я бедный маленький китозаврик! Я
мирно лежал на берегу тёплого озера, потом плавал по этому озеру… и
вдруг врезался во что-то твёрдое и прошиб преграду насквозь. И вот
теперь тут мёрзну… а-а-а!!! Никто меня не любит, хнык!.. Здесь только
ракушки вкусные, ну и рыбка ничего. Но зачем же воду сверху накрывать,
безобразие какое! Такой ещё твёрдой, холодной коркой! Где здесь
берег-то, в конце концов? Ничего не видно, одна корка. Боюсь, что
придётся возвращаться по своим следам!»
Китозавр набрал в
лёгкие как можно больше воздуха и нырнул. С ясных небес усмехнулась
луна, отразившись в брызгах, поднятых всплеском хвоста.
* * *
Морсолу не
сиделось в крепости. Он сам не знал, какая сила заставила его вернуться
через несколько часов к следу чудовища. Что-то в этом следе смущало
молодого ежа…
Выкатившись на
дно, Морсол вдруг увидел само чудовище. Оно ползло на расстоянии
нескольких сот ежиных шагов от входа в твердыню. Ползло по дуге, хвостом
в море, носом к берегу. И, похоже, собиралось разворачиваться и
двигаться прямо на крепость…
Как во сне,
солнечный ёжик следил за перемещениями огромного существа. Оно не было
похоже ни на одно из тех, что доводилось Морсолу видеть доселе. Значит,
нельзя и предполагать, чего можно ожидать от этой громадины…
Звать подмогу?
Обнажить меч и броситься чудовищу в пасть?
Ёж не успел ничего
решить. Прямо в его голове раздался панический вопль: «Мама, да где же
здесь берег?!» Исполинское создание оттолкнулось лапами от ила и пошло
вверх.
Морсол указал
лапой себе за спину и ответил тоже мысленно: «Берег там. Только не снеси
крепость!»
В следующее
мгновение голова чудовища пробила лёд на некотором расстоянии от ежиной
полыньи. Существо, видимо, глотнуло воздуха и нырнуло опять. Теперь оно
не ползло, а плыло, довольно неуклюже загребая лапами и помогая себе
хвостом, похожим на рыбий, только с горизонтальными лопастями.
«Левее, во имя
всех сезонов!!!» – мысленно возопил Морсол и сам всплыл на поверхность.
Через несколько
минут, отдышавшись, он увидел, как чудовище выползло на берег.
Действительно порядочно левее крепости. А потом водноёж услышал
небывалое. Неожиданно тоненький голос, произнёсший вполне понятное
слово:
– Привет!
– И тебе привет! –
недоумевая, крикнул со льдины Морсол. – Это ты разговариваешь, такой
большой?
– Я крохотный и
бедный китозаврик! А как ты, такой маленький, живёшь в этой холодрыге?
– Я уже не очень
маленький, практически молодой воин… Да у нас не всегда холодно, только
зимой.
– А у нас в озере
всегда тепло… Хочу туда… хнык!
Ёж ощутил острый
укол жалости. Ему-то и его братьям и сёстрам есть где погреться, а этой
громадине каково?
– Ты, видимо, из
далёких южных морей? Зачем же ты заплыл так далеко?
– Да не заплывал я
никуда… а-а-а!!! Я в своём озере плавал, а потом бац! – и вывалился в
этот холод. У нас и зверей-то таких нету, чтоб вроде тебя. Ты кто?
– Ёж я, морской
водноёж. Зовут меня Морское Солнце, можно просто Морсол. Бедняга ты… Как
же тебе попасть обратно?
– Не зна-а-аю…
– Ну сможешь ты
показать место, в котором, как ты говоришь, вывалился в наше море?
– Ну смогу… Только
это же опять по своим следам ползти надо…
– Ничего, я с
тобой! Вдвоём и не заметим дороги. Ведь, кажется, мы с тобой можем и
мысленно общаться? Поплыли?
– Ну что ж,
большой и умный, веди меня, такого маленького и несчастного!
Глава 6. Шаг вперёд – два шага
назад
Отчаянная троица
шла к своей цели гуськом. Впереди, конечно, до зубов вооружённый
Командор. В середине, под защитой, – мечтательная Луна. Замыкал шествие
Копалка, в котором, казалось, энтузиазм угасал по мере удаления от
аббатства. Крот часто отставал, бурчал себе под нос и не сходил совсем с
дистанции только потому, что впереди шли друзья. Копалка снова стал
обычным рэдволльским кротом, словно и забыл, что совсем ещё недавно
изрекал туманные пророчества… Правда, у землекопа неожиданно открылся
талант к составлению, вернее, к восстановлению, карт. Крот быстро и
безошибочно, хотя и очень схематично, набрасывал сначала на снегу, а
потом на листе пергамента путь, пройденный за день, и ориентиры на этом
пути. Луна с Командором потом только наносили надписи да «наводили
красоту».
Белое безжизненное
пространство заполнялось лесами, ручьями и болотами. То были мирные
земли, давно не знавшие ни чьих бы то ни было нападений, ни голода, ни
разрухи. Посланцев аббатства могли подстерегать только те опасности, что
представляла сама природа. Тем более что многое скрывал снежный покров,
ещё, казалось, и не помышлявший о том, чтобы начинать таять. Все трое
по очереди успели за две недели пути минимум по разу провалиться в невидимые ямы. А
Командор однажды, во время одного из самых хвастливых своих рассказов,
едва не угодил в трясину, скрывавшуюся под тонким ледком, присыпанным
снегом.
Был день, когда
путешественники попали в снежную бурю. Пережидали её в сугробе – там
было, по крайней мере, тепло. И молились всем сезонам только об одном:
пусть их не занесёт настолько, чтобы они уже не смогли выбраться…
По счастью, эта
беда миновала троицу. Зато, когда всё улеглось, звери поняли, что не
знают, куда идти. Солнца не было видно, и замело не только старые следы,
но и любые ориентиры.
Командор ворчал на
крота, утратившего дар предвидения. Копалка слабо защищался:
– Бурр… это… я
запоминаю тот кусок, что за день прошли… а сейчас-то… хурр… все куски
одинаковые! Какой задний, какой передний – и не разберёшь…
В результате
путники проблуждали несколько дней. Хорошо хоть, припасы не кончились.
Наконец звери вышли к замёрзшей реке.
– Вот здесь мы
точно были! – воспрял духом Командор. – Это я и сам помню, к кроту не
обращаясь!
Словно разделяя
эту радость, в маленький просвет между туч выглянуло солнце. И
путешественники определили по нему страны света. Командор объявил своим
товарищам:
– Будем идти вдоль
берега! Река течёт куда надо и рано или поздно впадёт в море!
Луна вздрогнула и
едва не свернулась в колючий шарик. Она-то хорошо помнила, куда и как
впадает эта река… Но ежиха сочла за лучшее промолчать. Всё равно
предстоящее не изменишь…
Глава 7. Три луча
После долгих
мысленных хныканий и периодических подъёмов на поверхность за воздухом
Морсол и китозавр добрались до «точки выпадения». Для ежа это было очень
далеко – наверное, сюда не заплывал никто из его племени. Для существа
расстояние было вполне приемлемым, но ныло только оно – исполинское
создание…
Место назначения
представляло собой странное зрелище. Прямо перед двоими приятелями, в
толще воды расходились из одной точки три луча. Два упирались в дно, а
третий – в ледяную корку.
«Здесь», – с
тоской подумал Китозавр. Морсол оттолкнулся от его спины и подплыл к
лучам. Потрогал один из них лапой. И лапа прошла сквозь серебристое
сияние, будто сквозь воздух.
Ёж потыкался носом
в точку расхождения лучей. Вот тут была какая-то твёрдость и
материальность. Хотя тоже странная. Впереди точки – вода. За точкой,
если просунуть лапу между двумя нижними лучами и потрогать сзади, – тоже
вода. А вот внутри… Какое-то странное тепло, и привкус воды не тот…
Вообще вода пресная!
Морсол
транслировал свои впечатления китозавру и рванул наверх – продышаться.
Через полминуты гигантское создание вынырнуло рядом со своим колючим
приятелем и завопило:
– А-а-а!!! В этой
точке – вода моего родного озера! Бедный я, маленький, как же я, такой
огромный, пролезу в такую крохотную дырочку?! Напролом не получилось,
хнык!..
– Но ведь сюда-то
ты попал именно напролом… – в раздумье сказал водноёж. – Может,
попробовать её чем-нибудь расковырять?
С этими словами он
вынул из ножен короткий меч и снова нырнул.
…Вернулся Морсол
быстро и злой, как попавшая в капкан лиса.
– Это не меч, а
сплошное недоразумение! Рыбья кость какая-то! Что значит – выдали из
общего арсенала, когда я, растяпа, свой клинок потерял! Вот то был всем
мечам меч! Располосовал бы эту дверь в твоё озеро, как лист пергамента!
Кстати! – ёж подскочил на спине китозавра, поражённый внезапной мыслью. –
Прости, если уколол. Мой меч утащила большая рыбина, у которой он
застрял в спине. Море, конечно, не лужа… но всё же – не заплывала к вам в
озеро невиданная доселе рыба с такой вот штукой, торчащей из спины?
– Была рыба, –
подумав, сказал китозавр. – Сразу подохла. То ли много крови потеряла…
– То ли её убила
пресная вода, – волнуясь, договорил Морсол.
– А штуки не было,
– охладило его пыл ногастое существо. – Ничего вот такого острого…
– Жаль. И здесь
тоже не валяется – лучи хорошо освещают, дно пустое. Значит… что это
может значить? Луча-то три! То есть можно предположить, что в этой точке
наш мир сопрягается с твоим миром и ещё с каким-то одним. Туда и
угодило моё оружие. Есть даже ощущение, что оно-то и проделало эту дыру.
А значит – выход только из того, третьего мира. Если кто-то найдёт
точку и расширит выход моим мечом! А отсюда мы ничего сделать не сможем.
